Обратная сторона вечности - Страница 9

– Я тоже чувствую, как расползается повсюду тень того, что и назвать-то толком нельзя. Оно есть везде, и, с другой стороны, его нельзя определить, указать на него: смотрите, люди, – вот это подлежит немедленному уничтожению. И мне страшно. – Он тепло улыбнулся Каэтане. – Ты не останешься одна, девочка моя. Мы пойдем вместе, и единственное, что я могу точно тебе обещать, – времени у тебя хватит. Я сделаю все, что в моих силах. А еще с тобой будут они. – И Время слегка раскланялось с мечами Гоффаннона, лежавшими на столе.

– Ты их знаешь? – спросил татхагатха. – Я имел в виду, что ты поздоровался с ними, как с живыми существами.

– А они и есть живые, – сказал Барнаба. – Люди слишком молоды, чтобы знать эту историю. Ее никогда никому не рассказывали, и очевидцев уже давным-давно нет. А те, кто помнят, не станут об этом говорить.

Каэтана погладила рукой оба клинка.

– Если хочешь, расскажи им. Может, это и несправедливо, что столько лет никто не отдавал должного двум храбрым и верным душам. Расскажи, Барнаба, и я тоже послушаю.

– Удобно ли? – спросил тот.

И стало очевидно, что он слегка кокетничает, желая, чтобы его упрашивали. Нингишзида и татхагатха так заинтересовались странным заявлением богини о двух душах мечей, что без колебаний подыграли Времени. Оказалось, самое главное – это соблюдение условностей, потому что долго уговаривать Барнабу не пришлось.

– Это произошло более тысячи лет тому назад, – начал толстяк неторопливо. – Наша дорогая Каэтана тогда была еще совершеннейшим ребенком, но ребенком прелестным и очаровательным. А любовь к человеческому обществу, кажется, родилась вместе с ней. Все началось в эпоху расцвета Сонандана. В храме Интагейя Сангасойи верховным жрецом тогда был Эагр – красавец и силач. И, как водится во всех легендах, было у него два брата: Такахай и Тайяскарон...

Услышав эти имена, правитель и Нингишзида растерянно переглянулись.

– Вы правы, – обратился к ним Барнаба, – именно они. Верховный жрец был без памяти влюблен в свою богиню, хотя и говорил всем, что любит Истину. Но ведь он не лгал, правда? Он только произносил это чуть иначе, чем следовало бы. А вот богиня не отвечала ему взаимностью. Она осыпала его милостями, была ему добрым другом и дала множество знаний и умений. Но того, чего он так страстно желал, случиться никогда не могло – Интагейя Сангасойя любила другого.

Барнаба прервал свой рассказ и взглянул на Кахатанну. Она сделала вид, что все еще занимается сборами, и глаз не подняла. Сангасои же тактично сделали вид, что не заметили, как отчаянно разрумянились вдруг щеки богини.

Время понимающе улыбнулось и продолжило:

– Эагр был человеком пылким и страстным. Неразделенная любовь сожгла и испепелила его. Он стал угасать медленно и страшно. И великая Кахатанна пришла в отчаяние: ей хотелось помочь своему жрецу, но она не знала как. И тогда она обратилась за помощью к его братьям... – Барнаба опять остановился и лукаво взглянул на Каэ, которая вдруг перестала возиться с делами и села в углу, подперев голову рукой. – Нашла к кому. Думаю, вы догадались уже, что любовь к Истине в данном случае была семейной чертой. И оба брата, не долго думая, тоже объяснились с ней.

– Страшный день был тогда, – сказала Каэ.

– Страшный, – подтвердил толстяк, – а дальше все было так...

*** * ***

– Я не хочу умирать от любви, как Эагр, – говорит один воин другому.

Оба они огромные, плечистые, иссеченные шрамами. Это два брата: старший – Такахай, младший – Тайяскарон. Эагр средний.

– Я бы хотел всегда оставаться рядом с ней, защищать ее, – молвит Такахай.

– Я не хочу стариться и умирать у нее на глазах, когда она так молода и прекрасна, – вторит ему Тайяскарон.

– Эагр глуп. Он не понимает, что богиня не может любить его...

– Мне не нужно, чтобы она принадлежала мне, я сам хочу принадлежать ей.

– Я бы отдал ей свою душу.

– И я тоже.

Они разговаривают, сидя под раскидистым старым дубом, в лесу, на окраине Салмакиды. Они так увлечены своими проблемами, что не слышат, как к ним подъезжает всадник на невиданном коне.

Конь этот имеет массивное туловище, покрытое зеленоватой чешуей, драконью морду с острыми клыками и рог во лбу. В остальном же это обычная лошадь.

Всадник молод и тонок в кости. У него узкое скуластое лицо и разноцветные глаза – один черный, другой зеленый. Несмотря на свою молодость, он уже абсолютно сед – и серебристый шелк волос ниспадает ему на плечи. Высокий, гибкий, мускулистый, он не вооружен ничем, кроме длинного меча, висящего в ножнах на поясе невероятной, истинно божественной работы. Доспехов на всаднике нет – только живот его защищен короткой юбочкой из металлических сверкающих пластан, да руки по локоть закрыты наручами.

Когда Такахай внезапно поворачивается и видит этого человека, на лице его застывает странное выражение. Потому что воин из свиты Кахатанны не может не признать в подъехавшем всаднике Вечного Воина – Траэтаону. Он толкает брата локтем, и тот поспешно вскакивает на ноги.

– Разреши приветствовать тебя, – говорит Такахай.

Он смущен этой встречей, но не растерян и не испуган. Кровь гордых и бесстрашных воинов течет в его жилах, и он по-прежнему исполнен собственного достоинства. Тайяскарон тоже кланяется богу почти как равному. Ибо нет в мире ничего, что заставило бы братьев изменить себе. И даже любовь к Кахатанне не заставит их пресмыкаться и угодничать.

Верно, бог слышит их мысли, потому что одобрительно улыбается.

– Здравствуйте, воины, – произносит он. – Я к вам за помощью. Правду ли слышал я сейчас, когда вы говорили о своей любви к Богине Истины? Действительно ли хотите вы, чтобы ваши души вечно оберегали ее, ваша сила всегда ее защищала и вы вечно были вместе? Готовы ли вы ради этого отдать жизнь? Вопрос мой не празден. Я давно наблюдаю за воинами Интагейя Сангасойи и давно уже отметил вас. Мне кажется, что вы действительно преданы своей госпоже и ваша любовь способна на жертву. Если я не ошибся и это действительно так, то я сделаю вам подарок...